Записки паломника
Один день из жизни Свято-Троицкого Селенгинского мужского Монастыря.
5:30 утра. Стук в дверь кельи. «Спасайся, брат!» — это дежурный обходит Обитель с призывом на утреню.
Ты знаешь, дружок, для большинства из нас неизвестна эта жизнь, она скрыта за суетой и вечной гонкой.
Мы куда-то бежим, и нет решимости, да и желания остановиться.
Я никогда не рассказывал об этой части своей жизни, потому что вопросы Веры для меня очень личные.. и здесь постараюсь не касаться религиозных аспектов, дав сухую хронологию и свою рефлексию.
5:45. Одинокий колокол, как токающая вена на виске, напоминает: «Пора!»
На улице холодный полумрак наваливается всей тушей, и пронизывающий байкальский ветер обжигает не успевшие спрятаться в карманы руки..
Еле различимые силуэты с поджатыми от холода и усталости плечами стекаются в Храм.
Великая Среда — третий день самого длинного поста, Великого Поста, апогеем которого является Пасха.
Orthodox — так по-английски звучит Православие, и это действительно так. Ортодоксальная вера, Вера крайне тяжелая и изнуряющая для тела.
Братия три дня ничего не ели, а многие даже не пили.
13:30. Закончилась служба, а это значит 7,5 часов молитв и земных поклонов. Непослушные ноги, как две колотушки, отказываются двигаться из-за чрезмерного стояния.
Это какая-то параллельная реальность, где действуют другие законы, уставы, правила и движение жизни.
Здесь невозможно купить индульгенцию, да и вообще деньги не являются мерилом и основой.
У каждого своя, сугубая история, как сказал Фёдор Михайлович, «… дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца людей».
17:00. Начинается служба, и солнце, блеснув на горизонте, исчезло, оставив свои ярко-оранжевые языки на свечах в наших руках.
Звон кадила и запах ладана, Лики Святых… и молитва, молитва, молитва.
Знаешь, бывает, руку отлежишь, и потом не чувствуешь ее. Вот так и здесь. С непривычки перестаёшь ощущать всё тело. Оно какое-то… не твоё.
Голодное, уставшее, не понимающее, что происходит, как испуганный котёнок, забившийся в углу в незнакомом месте.
В этот момент оно не чувствует и не ощущает себя, как человек, находящийся в состоянии аффекта.
С 20 до 21 — небольшая пауза, и игумен Алексий, посмотрев на меня, даёт распоряжение — накормить.
Мне не под силу нести этот крест…
22:30. Крестный ход вокруг Монастыря. Впереди идёт брат с иконой Николая Чудотворца, потом игумен, потом все остальные эхом повторяют молитвы.
Звёздное небо, луна и звук железной дороги. Это воспоминания из далекого деревенского детства накатывают тёплой волной безмятежного счастья, полного надежд и устремлений в большую, взрослую и настоящую жизнь.
Дорога послушно поворачивает вслед за забором, и мы идём по краю берега реки. Вдали виден крест изо льда , иордань, где в январе на Крещение было около трёх тысяч паломников.
Селенга, как и все реки, причудливо петляя, как заяц, теряется на горизонте.
Ещё поворот, и мы входим на территорию монастыря.
23:00. Чин Прощения.
Все, начиная с игумена, просят прощения у братии, лично поклонившись до земли и троекратно поцеловав.
Всё.
День окончен, но тело ещё бьётся в конвульсии на койке, как птица, только что посаженная в клетку, и под утро, присмирев и успокоившись, слышит далекий голос: «Спасайся, брат!»
Брат Сергий, Ангарск.
(40)
